Чайки летели клином. Заложили вираж над домом дона Ли, прицельно обгадили крышу — по жести долбило что надо! — и умчались восвояси. Дон Ли знать не знал, где эти «свояси», но предполагал, что за «чертовыми куличками». Там еще раки свистят и мать Кузькина обитает. Дону Ли исполнилось вчера двадцать пять — он сам сочинил праздник, созвал шоблу на шабаш, поил всех коровьим суслом, барабанил в бубен и плясал хтонические пляски, а Мурла обозвала его тупицей и не легла с ним, а ушла с Танго, хотя Танго не мог придумать день рождения. Танго вообще не был способен к синтезу.
Дон Ли, вроде как, спал в одиночестве, но под утро пригрелся и к рассветной дойке нащупал рядом Уродину. Уродина сопело и прижималось сладко, и дон Ли не сдержался, обблевал дряблое тело, а потом поднял пинками и гнал до ограды. Уродино оборачивалось, мычало и плакало.